Фото http://m.kino-teatr.ru/teatr/activist/353547/bio/ (Фото А. Горелика)
Павел Павлович Подервянский родился 25 марта 1931 г. в Ленинграде. Его родители, Павел Павлович Подервянский и Нина Божидаровна Попова (1902-1973) познакомились во время учёбы на факультете общественных наук Ленинградского университета. Наличие семьи у отца - жены и двух детей, не помешало появлению на свет Павла. Отец признал новорожденного, дал ему свою фамилию, но увидеть не успел, т.к. в конце 1931 года погиб в железнодорожной катастрофе. Дед по линии матери, болгарин Божидар Попов, служил земским врачом, умер от чахотки, когда ему было всего 33 года. Нине, старшей из трёх его детей, было в это время четыре года. Она и её сестра воспитывались в пансионе князя Всеволожского, а их брат - в кадетском корпусе. Бабушка Павла по линии матери, Вильгельмина, урождённая Зильбернагель, умерла в 1916 году от тифа. Прабабушка будущего режиссёра, шведская баронесса Ольга Леонтина Зильбернагель, вышла замуж за немца с еврейскими корнями из Эльзаса, после октябрьского переворота была сослана в Екатеринбург, где вскоре умерла.
Мальчик воспитывался матерью в огромной десятикомнатной квартире в доме №16 на 15 линии Васильевского острова г.Ленинграда, посещал детский садик на 16 линии, почти напротив его будущей школы. Позже посещал музыкальный кружок в доме пионеров на Большом проспекте, где учился игре на аккордеоне. В начале войны мальчика эвакуировали на Урал, где в г.Сатка, во время учёбы в четвёртом классе, он записался в театральный кружок, занятия в котором не только увлекли его, но, как оказалось, определили будущую профессию. После возвращения из эвакуации он 1 сентября 1944 года поступил в шестой класс пятой мужской средней школы Свердловского района Ленинграда, располагавшейся в здании бывшей Гимназии и Реального училища К.Мая на 14 линии Васильевского острова.
Об этом времени он в последствие оставил небольшие воспоминания, приводимые ниже [1]:
«ПОКЛОН НАСТАВНИКАМ СПУСТЯ ПОЛВЕКА
Если подумать о школе, то припоминаются не уроки, не одноклассники — они живут параллельно (а некоторые уже ушли…), вспоминаются либо какие-то внеурочные события, либо некоторые учителя. Теперь, когда сам стал учителем (metteur en scène — учитель сцены), хочется именно об учителях сказать доброе слово.
Много раз спрашивал у своих слушателей, студентов — помнят ли они любимых учителей. Очень редко и скупо вспоминали, почти никого не любили. А нам, значит, повезло: есть, кого вспомнить, было, кого любить. Мы — нищие дети войны — встретили в своей, за год до Победы открывшейся, 5-й мужской средней школе столь же нищих, но по-настоящему интеллигентных просветителей и воспитателей, щедро делившихся с нами душевностью и духовностью. Господи, как плохо были они одеты, если взглянуть на них сегодня! Но знаний, сил и времени они для нас не жалели.
Прежде других вспоминается Галина Иеронимовна Сеславина. Пришла она к нам в седьмой класс преподавать русский язык и литературу. Я был весьма начитанным мальчиком (читал запоем с пяти лет), уроки обычно не слушал, а поглощал книги «из-под парты». И никакие наказания, вызовы мамы, отбирание «вещдоков» не помогали. Галина Иеронимовна ничего не отбирала, но с первого же её урока я сам отложил «нелегальную литературу», заслушался и больше на её занятиях не читал. Охотно занимались мы с нею не только по программе, но читали и обсуждали многое сверх — например, «Фауста» Гёте, драмы Шиллера и т. п. Сергей Есенин был тогда «закрытым» поэтом, в библиотеках его стихи не выдавали. Я обнаружил томик поэта в доме родственников под Ленинградом — оккупанты издали его, в тенденциозной подборке, для «неполноценных побеждённых», но стихи не искажали. Переписав единым духом весь сборник, многое сразу заучив наизусть, я принёс тетрадку Галине Иеронимовне. И она не испугалась, одобрила мою влюблённость, поморщилась только по поводу «Москвы кабацкой» (для 14-летнего пацана!). А в те времена за такие «вольности» можно было весьма поплатиться.
В восьмом классе мы с нею затеяли поставить «Горе от ума» силами нашего класса, пригласив на женские роли учениц параллельной школы. Ничего про спектакль не помню («играл» Фамусова), но был полный зал школьников и родителей, был безусловный успех — наверное, для того послевоенного года такой школьный спектакль стал событием.
А в последнем классе пришла другая учительница литературы — и снова стало неинтересно…
Учился я все десять лет без усилий, с опережением, но физико-математические (логико-технологические) способности были выражены заметно слабее гуманитарных. Однако физикой у Исая Яковлевича Клеймана занимался с огромным удовольствием. Был Исай Яковлевич волевым педагогом, вёл за собой учеников напористо и энергично, общался с нами в юмористически-иронической манере — и никто не обижался! Был он очень требовательным, а на экзаменах становился снисходительным и помогал «выплывать». И когда на выпускном экзамене заметил, как я выручаю соседей справа-слева, не поднял шума, а лишь потом в коридоре бросил мне с «подтекстом»: «Артист!..».
Особенно тёплые и светлые воспоминания о нашей классной руководительнице Агнессе Яковлевне Гольшман. Иностранные языки в то время ещё не были в моде, явно относились к второстепенным предметам. Но мы у Агнессы Яковлевны занимались немецким хорошо. В классе были «асы» — безусловные отличники по немецкому, я на их фоне был лишь твёрдым четверочником. Однако и я с удовольствием заучивал наизусть стихи Гёте, Гейне, даже пытался их переводить. А когда сдавал приёмные экзамены сначала в Институт иностранных языков, потом в Университет, мои средние познания и навыки оказались довольно высокими на общем уровне. Оба раза было удивлённое одобрение, оба раза спросили, где и у кого я учился.
Но важна была и запомнилась особо не педагогика Агнессы Яковлевны, а её сердечность, её материнская забота о нас — великовозрастных шалопаях, и не только в годы учёбы, но и после окончания, вплоть до её смерти. Уж и мы выросли и стали, кто кем сумел, и она в школе не работала, а всё соединяла нас, — чтобы не забывали друг друга, чтобы не теряли связей, взаимопомощи. Многие годы собирала нас на свой день рождения — так и остался этот день традиционным сбором одноклассников. Уже больше полувека, как собираемся — рядовой ли это факт? Вот так и живёт добрая душа, светлая личность ушедшей — в тех, кого воспитала.
Есть, конечно, добрые воспоминания и о других учителях, но эти — самые глубокие и прочные.
Учась в Пятой школе, мы знали, что в этом здании когда-то была гимназия Мая. Нам достались от неё прекрасно оборудованные кабинеты физики, химии, биологии, классные доски во всю стену, залы-рекреации на каждом этаже. Сейчас всё разворовано, да и школы нет — кому помешала?! Связь поколений в наши школьные годы была не в почёте, и кроме названия «Гимназия Мая» мы ничего о прошлом не слышали. Поэтому, когда на историческом факультете Ленинградского университета я слушал спецкурс Дмитрия Сергеевича Лихачёва и был под обаянием его личности, мне и в голову не приходило, что мы в разное время ходили учиться в одно и то же здание.
Когда узнал об этом, было приятно, а теперь думаю, что «майское» духовное поле, несомненно, повлияло и на меня, и на моих одноклассников, кем бы они ни стали. Во всяком случае, ни одного хапуги, подонка, непорядочного человека из нашего класса не вышло — все достойно послужили своему делу, своему народу. За что и спасибо в первую очередь нашим лучшим учителям!»
Эти воспоминания хорошо дополняет характеристика, выданная ученику девятого класса П.П. Подервянскому вышеупомянутой классной руководительницей А.Я.Гольшман:
«Подервянский Павел всесторонне развитый, умный, способный юноша. Занимается в году ровно хорошо по всем предметам, несмотря на часто затруднённое материальное положение и необходимость заниматься хозяйственными вопросами. Следит за своими оценками и стремится повысить их до 5. Особенно интересуется гуманитарными науками, увлекается театром. Был организатором художественной части всех школьных вечеров, принимая в них самое живейшее участие. Обладает неисчерпаемым источником энергии. Охотно берёт на себя доклады в школьном лектории, живо интересуется политикой, всегда в курсе последних событий и охотно делится этими сведениями с товарищами. Живейшее участие принимает в классной стенгазете. Прямой, бесхитростный, он очень приятен».
Вполне соответствуют мнению педагога и впечатления Никиты Владимировича Благово, одноклассника, заведующего Музеем истории школы К.Мая.
«Уже при первом знакомстве первого сентября 1944 года Павел, наряду с Витей Головинским, сразу обратил на себя внимание несколько отличной от других воспитанностью, общей образованностью и увлечённостью театром. Был всегда доброжелателен и интересен, эмоционален и начитан, по-хорошему уверен в своём мнении. Со всеми одноклассниками всегда состоял в ровных, спокойных отношениях, но близко ни с кем не дружил, т.к. среди них не оказалось единомышленника. Наши отношения на протяжении всей жизни были очень хорошими, ещё в школе, когда Паша организовал драматический кружок, он уговорил меня исполнить коротенькую роль в сцене в корчме из «Бориса Годунова», где я старательно выводил: «Как во городе было во Казани...» даже на подмостках Дворца Пионеров. Он прекрасно декламировал, был непременным участником школьных вечеров, о нём были публикации в пионерской газете «Ленинские искры». А когда он вернулся на берега Невы, то встречи участились, нередко я встречал импозантного школьного друга и его приветливую спутницу Аллу Исидоровну Моисеенко (1941-2014), мы подолгу стояли то на Среднем проспекте, то на 14 линии и я с огромным удовольствием слушал его увлечённые рассказы о творческих достижениях и планах, о новых членах труппы. Рассказчиком Павел Павлович был великолепным! Когда же появился Музей истории школы, чему он очень радовался, то бывший ученик частенько просто так забегал, мы обменивались новостями, я охотно откликался на его приглашения в театр, а он, в свою очередь, всегда участвовал в музейных юбилейных встречах, готовился к ним, специально сочинял стихи по тому или иному случаю, всегда остроумные, блистательно исполняемые под гитарный аккомпанемент. И, конечно, с чуть скрываемой гордостью, он дарил Музею свои новые книги. Много лет (68!) наш класс регулярно собирался на ежегодную декабрьскую встречу, не всегда работа позволяла режиссёру принять в них участие, но если ему удавалось вырваться, то это было радостным, взволнованным, одухотворённым событием, придававшим новые яркие грани встрече. Особая теплота появлялась в его взгляде, в интонациях голоса, когда он произносил «Марьяша» и делился сообщениями о музыкальном даровании и достижениях любимой дочери».
Окончив школу в 1949 году, он продолжил образование на историческом факультете Ленинградского государственного университета. Параллельно занимался в театральной студии под руководством актёра театра и кино Ф.М.Никитина. В 1969 году окончил высшие режиссёрские курсы в ГИТИСе им. А.В.Луначарского. Его творческий путь, приводимый ниже, проходил в театрах Сибири, Алтая, Урала, Дагестана [2].
1958 — Драматический театр г. Комсомольска-на-Амуре, актёр, режиссёр.
1960 — Академический Малый драматический театр Ленинграда, режиссёр.
1961 — Ленинградский Государственный академический театр им. Ленсовета, режиссёр.
1961—1962 — Кемеровский областной театр драмы им. А. В. Луначарского, режиссёр.
1962—1964 — Новокузнецкий драматический театр, режиссёр.
1964—1966 — Алтайский краевой театр драмы им. В. М. Шукшина г. Барнаула, режиссёр.
1966—1967 — Курганский областной драматический театр, режиссёр.
1967—1968 — Челябинский ТЮЗ, режиссёр.
1969—1971 — Республиканский Русский драматический театр им. М. Горького ДАССР г. Махачкала, главный режиссёр.
1971—1976 — Красноярский краевой драматический театр им. А. С. Пушкина, режиссёр.
1976—1978 — Республиканский Русский драматический театр г. Орджоникидзе, режиссёр.
1982—1989 — Студия драматических импровизаций Санкт-Петербурга, руководитель.
1989—2018 — Театр драматических импровизаций Санкт-Петербурга, художественный руководитель и главный режиссёр.
Свои знания, свой всё более внушительный опыт Павел Павлович охотно и увлекательно передавал молодым дарованиям. В 1969 году окончил высшие режиссёрские курсы в ГИТИСе им. А.В. Луначарского. С 1955 года преподавал в театральных студиях и училищах актёрское мастерство, сценическую речь, сценическое движение, историю театра, эстетику, режиссуру (Университет педагогического мастерства, РГПУ им. А.И. Герцена, Акмеологическая академия, Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств и другие). С 1978 по 1983 годы вел режиссёрский курс на театральной кафедре ВПШК (Высшей профсоюзной школы культуры — ныне Гуманитарный Университет Профсоюзов). Созданная им Школа-студия драматических импровизаций, в 1989 году, наконец, стала воплощением давней мечты — собственным Театром драматических импровизаций, где он все последующие годы воплощал свои творческие замыслы в качестве художественного руководителя и главного режиссёра. Им разработана оригинальная методика воспитания актёра-импровизатора, развивающая идеи и методы выдающегося режиссёра-педагога Н.В.Демидова. Она применялась им также в педагогической практике на своём актёрском курсе театрального факультета Балтийского института иностранных языков и межкультурного сотрудничества. Своими зачастую неординарными мыслями, этот разносторонне одарённый человек поделился в написанных им книгах «Шестой сундук», «Драматические игры», «Беседы на подмостках». Будучи от природы тонким, задушевным лириком, он с ранних лет писал стихи, сборник которых «Не громким голосом» отважился опубликовать только в 2000 году. О своём жизненном пути П.П. Подервянский очень интересно рассказал в интервью, данном газете «Лекарственные вести» в 2008 году [3]:
«РОДОМ ИЗ ПЕТЕРБУРГА
Я — коренной питерец, родился на Васильевском острове. В моих жилах течет кровь многих народов. Мой прадед по материнской линии был немцем, прабабка — шведкой. Бабушка вышла замуж за болгарина. Отец был из рода поляков, сосланных после польских восстаний на Волгу. Когда после гражданской войны его послали учиться в ленинградский университет на факультет общественных наук, они познакомились там с мамой, оба были экономистами. Мне было всего 8 месяцев, когда он погиб в железнодорожной катастрофе…
В войну, в эвакуации мы жили на Урале, в городе Сатке. Когда я учился там в четвертом классе, один преподаватель устроил у нас в школе театральный кружок. Я в него поступил, и так ярко во мне вдруг вспыхнула тяга к актёрству, что я понял: без театра не могу. Так началась моя театральная жизнь. Я играл в школьных постановках, ездил по госпиталям с концертами, пел, плясал, читал стихи. Тогда же впервые прочёл Станиславского — «Моя жизнь в искусстве» и «Из прошлого» Немировича. Эти книги произвели на меня такое впечатление, что, вернувшись в 1944-м в Ленинград, я уже сам организовал в своей школе драмкружок и ставил с одноклассниками спектакли. Еще освоил игру на гитаре и стал сочинять песни. Впоследствии озвучивал и свои театральные постановки, сочинил музыку к 13-ти спектаклям.
Как я стал режиссёром
Мама была отнюдь не в восторге от моих увлечений. Она говорила: это не дело, надо получить нормальное образование. Ну, я ходил в разные кружки, участвовал в исторических и литературных олимпиадах, чем только себя ни увлекал, но от театра все же оторваться не мог. В результате попал в замечательную театральную студию под руководством актёра театра и кино Ф. М. Никитина. И получилось так, что одновременно с университетским дипломом, я уже защищал и свой первый режиссёрский спектакль, а потом меня пригласили работать в Комсомольск-на-Амуре, где началась моя профессиональная режиссёрская деятельность.
Несколько лет я работал в разных городах, мы колесили по стране всей семьёй (к тому времени я уже женился второй раз — на актрисе театра, с которой мы до сих пор вместе), родилась дочка…
И вот однажды на уличном развале мне попалась книга знаменитого режиссёра-педагога Николая Демидова «Искусство жить на сцене». Эта «встреча» оказалась судьбоносной.
Мечта и ее осуществление
Прочитав Демидова, я так загорелся его идеями, что задумал непременно воплотить их в жизнь. Но в тех театрах, где я работал, новаторство не приветствовалось.
И тут у меня случилась беда: прободение язвы двенадцатиперстной кишки. Я уже одной ногой был на том свете, и когда чудом остался жив, то сказал себе: «И жить, и помирать надо дома!» Собрал семью, и мы вернулись в Ленинград. Ничего у нас тут не было, кроме оставшейся от моей мамы комнаты в коммуналке, но зато было много друзей. Как это важно — иметь друзей! С их помощью мне удалось получить работу на театральном факультете в Высшей профсоюзной школе культуры.
Я стал вести режиссёрский курс, и в ходе занятий вдруг понял, что преподаю-то я нечто мёртвое, «прошлый век», то, что уже ушло! Тогда, вспомнив про Демидова, попросил у кафедры разрешения провести на своем курсе эксперимент. Ничего, кроме этой книжки, у меня не было, и я сам развивал демидовские идеи, придумывал упражнения и этюды…
Постепенно из числа студентов выявились энтузиасты, из которых выросла наша школа-студия, а затем и театр. За эти годы мы воспитали большую труппу, выпустили 127 спектаклей, сыграли почти 3000 представлений.
Импровизация — это как?
Сейчас у меня уже много своих соображений по поводу импровизации, но демидовский «фундамент» остался для нас незыблемым. Особенно его главные идеи о «канонах» импровизации и основные «правила», например: «Делать на сцене то, что хочешь, и не делать того, что не хочешь».
Наши актёры не скованы обязательными мизансценами, не исполняют режиссёрскую «концепцию» и «партитуру действий», а каждый раз, «здесь и сейчас» выстраивают цепочки взаимоотношений спонтанно и непредсказуемо, как в реальной жизни. Поэтому можно сказать, что один и тот же спектакль никогда не повторяется дважды.
Я — коренной питерец, родился на Васильевском острове. В моих жилах течет кровь многих народов. Мой прадед по материнской линии был немцем, прабабка — шведкой. Бабушка вышла замуж за болгарина. Отец был из рода поляков, сосланных после польских восстаний на Волгу. Когда после гражданской войны его послали учиться в ленинградский университет на факультет общественных наук, они познакомились там с мамой, оба были экономистами. Мне было всего 8 месяцев, когда он погиб в железнодорожной катастрофе…
В войну, в эвакуации мы жили на Урале, в городе Сатке. Когда я учился там в четвертом классе, один преподаватель устроил у нас в школе театральный кружок. Я в него поступил, и так ярко во мне вдруг вспыхнула тяга к актёрству, что я понял: без театра не могу. Так началась моя театральная жизнь. Я играл в школьных постановках, ездил по госпиталям с концертами, пел, плясал, читал стихи. Тогда же впервые прочёл Станиславского — «Моя жизнь в искусстве» и «Из прошлого» Немировича. Эти книги произвели на меня такое впечатление, что, вернувшись в 1944-м в Ленинград, я уже сам организовал в своей школе драмкружок и ставил с одноклассниками спектакли. Еще освоил игру на гитаре и стал сочинять песни. Впоследствии озвучивал и свои театральные постановки, сочинил музыку к 13-ти спектаклям.
Как я стал режиссёром
Мама была отнюдь не в восторге от моих увлечений. Она говорила: это не дело, надо получить нормальное образование. Ну, я ходил в разные кружки, участвовал в исторических и литературных олимпиадах, чем только себя ни увлекал, но от театра все же оторваться не мог. В результате попал в замечательную театральную студию под руководством актёра театра и кино Ф. М. Никитина. И получилось так, что одновременно с университетским дипломом, я уже защищал и свой первый режиссёрский спектакль, а потом меня пригласили работать в Комсомольск-на-Амуре, где началась моя профессиональная режиссёрская деятельность.
Несколько лет я работал в разных городах, мы колесили по стране всей семьёй (к тому времени я уже женился второй раз — на актрисе театра, с которой мы до сих пор вместе), родилась дочка…
И вот однажды на уличном развале мне попалась книга знаменитого режиссёра-педагога Николая Демидова «Искусство жить на сцене». Эта «встреча» оказалась судьбоносной.
Мечта и ее осуществление
Прочитав Демидова, я так загорелся его идеями, что задумал непременно воплотить их в жизнь. Но в тех театрах, где я работал, новаторство не приветствовалось.
И тут у меня случилась беда: прободение язвы двенадцатиперстной кишки. Я уже одной ногой был на том свете, и когда чудом остался жив, то сказал себе: «И жить, и помирать надо дома!» Собрал семью, и мы вернулись в Ленинград. Ничего у нас тут не было, кроме оставшейся от моей мамы комнаты в коммуналке, но зато было много друзей. Как это важно — иметь друзей! С их помощью мне удалось получить работу на театральном факультете в Высшей профсоюзной школе культуры.
Я стал вести режиссёрский курс, и в ходе занятий вдруг понял, что преподаю-то я нечто мёртвое, «прошлый век», то, что уже ушло! Тогда, вспомнив про Демидова, попросил у кафедры разрешения провести на своем курсе эксперимент. Ничего, кроме этой книжки, у меня не было, и я сам развивал демидовские идеи, придумывал упражнения и этюды…
Постепенно из числа студентов выявились энтузиасты, из которых выросла наша школа-студия, а затем и театр. За эти годы мы воспитали большую труппу, выпустили 127 спектаклей, сыграли почти 3000 представлений.
Импровизация — это как?
Сейчас у меня уже много своих соображений по поводу импровизации, но демидовский «фундамент» остался для нас незыблемым. Особенно его главные идеи о «канонах» импровизации и основные «правила», например: «Делать на сцене то, что хочешь, и не делать того, что не хочешь».
Наши актёры не скованы обязательными мизансценами, не исполняют режиссёрскую «концепцию» и «партитуру действий», а каждый раз, «здесь и сейчас» выстраивают цепочки взаимоотношений спонтанно и непредсказуемо, как в реальной жизни. Поэтому можно сказать, что один и тот же спектакль никогда не повторяется дважды.
Образ жизни
Я работаю на трёх работах — театр, студия и преподавание в Балтийском институте иностранных языков, где я веду актёрский курс.
Фактически, у меня всего один выходной. Так что режим дня мне задает работа: утро я провожу дома за письменным столом, потом обедаю, а вечером работаю в студии, театре, институте.
Есть у меня одно правило: после обеда обязательно сплю часа полтора. Я приучил себя к этому еще в 5-м классе, после того как вычитал в книжке про знаменитого путешественника Амундсена, как он, для того, чтобы больше работать, сделал себе два рабочих дня в одном (ложился днём спать, вставал отдохнувшим и вновь принимался за работу).
Мама меня с детства приучила есть только четыре раза в день — завтрак, обед, полдник и ужин — и никогда и нигде ничего не перекусывать в промежутках.
Питаюсь я просто, без излишеств, как говорится, что Бог пошлёт. Овощи, фрукты, мясо. Кофеечек люблю… Сладкое ем умеренно, чай и кофе пью без сахара, у меня просто потребность в сахаре отпала.
Вечером перед сном обязательно читаю книжку. Если у меня случается ночью бессонница, я никогда не впадаю в панику, не страдаю от этого, а лежу и работаю головой: размышляю о театре, придумываю новые постановки…
О личном
Я — очень счастливый человек, и совершенно уверен в том, что меня ведет высшая сила. Я всю жизнь это ощущаю. Вся моя жизнь проникнута фатумом, предопределённостью. Я вижу, слышу и чувствую космическую силу, которая мной руководит, направляет меня в нужную сторону, даёт мне силы, память, помогает реализовывать мои идеи и отсекает меня от всего неверного, того, чем мне заниматься не нужно или вредно. Я несколько раз в жизни серьёзно болел, и понял, что меня просто спасали. Уверен, что высшие силы спасают меня для того, чтобы я продолжал заниматься своим делом. Это своего рода миссия.
Путь к здоровью души и тела
Для построения гармонического общества нужно найти способ разрешения внутренних конфликтов каждого человека, глобальных социальных и личностных проблем. И, кстати, проблем со здоровьем тоже. Такой способ есть: это творчество. В нашем случае — игра в драматическом театре. Я занимаюсь воспитанием свободной личности людей разного возраста через драматические игры.
Что соединяет все виды творческой деятельности? — ЛЮБОВЬ! Люди по-разному понимают и трактуют это слово. Но любовь в творческом смысле означает соединение человека с природой и с другими людьми, с самим собой и с космосом.
Именно творчество даёт людям энергию. Например, если даже я встаю утром не очень бодрый, то работа даёт мне такой стимул, что вскоре я ощущаю мощный прилив бодрости. Как я уже сказал, меня явно «подкачивают» из Космоса. Да и моя студия даёт мне огромный запас сил.
Вот даже такое занятное наблюдение: когда я работаю с детьми, я, конечно, устаю. Они из меня забирают энергию (это естественно, они же растут, им это необходимо). Но потом у меня всегда занятие или репетиция со взрослыми. И вот, как бы сильно я ни устал с детьми, по ходу занятия со взрослыми я все больше отдыхаю. Потому что актёры и студийцы уже не только берут у меня, но и отдают мне свою энергию. И получается так, что к концу спектакля или репетиции я чувствую себя даже отдохнувшим.
Любовь спасет мир
Я вообще считаю, что не красота спасёт мир, а любовь. Да, любовь. Человеческая. Когда одни люди отдают себя другим. А творчество — это та же любовь. Мы отдаем себя в творчестве другим людям, и мы получаем. Иначе невозможно. Нельзя творить для самого себя, это всегда должна быть отдача кому-то. Нужно не брать, а дарить, отдавать, питать собой. Я думаю, это меня «держит» во всех отношениях. Поэтому я не чувствую в себе никакого ущерба, никаких особых проблем со здоровьем — ну, конечно, кроме нормальных с моей точки зрения возрастных моментов. Но я к этому отношусь спокойно — работаю себе и работаю». Талантливый петербуржец Павел Павлович Подервянский до последнего дыхания жил мыслями о своём театре, его репертуаре, его любимых артистах. Умер в родном городе 8 марта 2018 года. Похоронен на Южном кладбище вместе с женой.
Я работаю на трёх работах — театр, студия и преподавание в Балтийском институте иностранных языков, где я веду актёрский курс.
Фактически, у меня всего один выходной. Так что режим дня мне задает работа: утро я провожу дома за письменным столом, потом обедаю, а вечером работаю в студии, театре, институте.
Есть у меня одно правило: после обеда обязательно сплю часа полтора. Я приучил себя к этому еще в 5-м классе, после того как вычитал в книжке про знаменитого путешественника Амундсена, как он, для того, чтобы больше работать, сделал себе два рабочих дня в одном (ложился днём спать, вставал отдохнувшим и вновь принимался за работу).
Мама меня с детства приучила есть только четыре раза в день — завтрак, обед, полдник и ужин — и никогда и нигде ничего не перекусывать в промежутках.
Питаюсь я просто, без излишеств, как говорится, что Бог пошлёт. Овощи, фрукты, мясо. Кофеечек люблю… Сладкое ем умеренно, чай и кофе пью без сахара, у меня просто потребность в сахаре отпала.
Вечером перед сном обязательно читаю книжку. Если у меня случается ночью бессонница, я никогда не впадаю в панику, не страдаю от этого, а лежу и работаю головой: размышляю о театре, придумываю новые постановки…
О личном
Я — очень счастливый человек, и совершенно уверен в том, что меня ведет высшая сила. Я всю жизнь это ощущаю. Вся моя жизнь проникнута фатумом, предопределённостью. Я вижу, слышу и чувствую космическую силу, которая мной руководит, направляет меня в нужную сторону, даёт мне силы, память, помогает реализовывать мои идеи и отсекает меня от всего неверного, того, чем мне заниматься не нужно или вредно. Я несколько раз в жизни серьёзно болел, и понял, что меня просто спасали. Уверен, что высшие силы спасают меня для того, чтобы я продолжал заниматься своим делом. Это своего рода миссия.
Путь к здоровью души и тела
Для построения гармонического общества нужно найти способ разрешения внутренних конфликтов каждого человека, глобальных социальных и личностных проблем. И, кстати, проблем со здоровьем тоже. Такой способ есть: это творчество. В нашем случае — игра в драматическом театре. Я занимаюсь воспитанием свободной личности людей разного возраста через драматические игры.
Что соединяет все виды творческой деятельности? — ЛЮБОВЬ! Люди по-разному понимают и трактуют это слово. Но любовь в творческом смысле означает соединение человека с природой и с другими людьми, с самим собой и с космосом.
Именно творчество даёт людям энергию. Например, если даже я встаю утром не очень бодрый, то работа даёт мне такой стимул, что вскоре я ощущаю мощный прилив бодрости. Как я уже сказал, меня явно «подкачивают» из Космоса. Да и моя студия даёт мне огромный запас сил.
Вот даже такое занятное наблюдение: когда я работаю с детьми, я, конечно, устаю. Они из меня забирают энергию (это естественно, они же растут, им это необходимо). Но потом у меня всегда занятие или репетиция со взрослыми. И вот, как бы сильно я ни устал с детьми, по ходу занятия со взрослыми я все больше отдыхаю. Потому что актёры и студийцы уже не только берут у меня, но и отдают мне свою энергию. И получается так, что к концу спектакля или репетиции я чувствую себя даже отдохнувшим.
Любовь спасет мир
Я вообще считаю, что не красота спасёт мир, а любовь. Да, любовь. Человеческая. Когда одни люди отдают себя другим. А творчество — это та же любовь. Мы отдаем себя в творчестве другим людям, и мы получаем. Иначе невозможно. Нельзя творить для самого себя, это всегда должна быть отдача кому-то. Нужно не брать, а дарить, отдавать, питать собой. Я думаю, это меня «держит» во всех отношениях. Поэтому я не чувствую в себе никакого ущерба, никаких особых проблем со здоровьем — ну, конечно, кроме нормальных с моей точки зрения возрастных моментов. Но я к этому отношусь спокойно — работаю себе и работаю». Талантливый петербуржец Павел Павлович Подервянский до последнего дыхания жил мыслями о своём театре, его репертуаре, его любимых артистах. Умер в родном городе 8 марта 2018 года. Похоронен на Южном кладбище вместе с женой.
О своём учителе и коллеге рассказывают Актеры Театра Драматических Импровизаций...
Андрей Петров:
«Пал Палыч искал правду на сцене, черпая её из жизни. Из нас, настоящих. Срывал с нас маски. Учил любить самого себя и мир. Он настоящий режиссёр, со всеми плюсами и минусами своей профессии. Он прирождённый педагог. Только сейчас я понимаю вклад Пал Палыча в меня и каждого, кого вижу, приходя в театр. Вклад безвозмездный.
Незадолго до смерти, когда человек начинает отрываться от действительности и пребывать в бреду, я присутствовал в один из таких моментов. Пал Палыч бредил театром, расставлял роли, строил планы, репетировал спектакль. Человек, преданный театру. Преданный своим воспитанникам, детям театра, его детям». Екатерина Балашова:
«Я думаю, что любовь начинается с внимательного взгляда. Когда ты смотришь на кого-то внимательно, ты начинаешь любить этого человека. Пал Палыч был внимателен к каждому.
Однажды я поздравляла его с Новым Годом — позвонила ночью. Он обрадовался, тоже поздравил, а потом спросил: «Что ты хочешь мне пожелать?» Я так сильно задумалась, что он даже спросил, на месте ли я. А в самом деле, что можно было ему пожелать? Он имел всё, что хотел. Всё, что ему мечталось, он создавал сам. Поэтому я пожелала ему, чтобы ему всегда было, о чём мечтать. Помню последнее, когда он собрался умирать... Лежит, такой, а я его за руку трясу и рассказываю, как в театре интересно, и что он должен сам прийти и посмотреть, а то не простит себе. Ну, и потом он еще полгодика прожил. Мне не больно. Я каждый раз говорю с его портретом, когда прихожу в театр. Здороваюсь, прощаюсь... И апеллирую к его авторитету, когда у меня заканчиваются свои аргументы». Марина Серегина: «Пал Палыч говорил, что люди живут по закону сохранения энергии. После спектакля он мне советовал: «Не экономь себя на сцене. Сколько отдашь, столько тебе и вернётся». Сам он отдавал себя театру всего без остатка: вёл и творческую, и административную часть. Рассказывал историю театра, вёл занятия актёрством, речью, голосом, учил петь по итальянской школе, читать стихи. И ещё велел приходить на индивидуальные занятия, говорил «используйте меня» — он хотел передать нам всё, что знал и умел. И вот ему 70 лет, а он показывает основы сценического боя, поддержки и переноски. Вот как нести партнёра на спине, а вот фокус с поддержкой Джульетты без рук. Он был неумолим и всё показывал сам. В душе он оставался юношей, и только здоровье напоминало о почтенном возрасте. Пал Палыч, кажется, знал всё обо всём, не поверхностно, а глубоко, был живой энциклопедией. С ним можно было обсудить суннитов и шиитов и даже современные науки, например, социологию. Всегда поддерживал образование, приносил почитать книги и читал то, что советовали мы. Он был открыт новому. Пал Палыч был крутым педагогом. Не повышал голос, давал много свободы. Когда что-то не получалось, не критиковал, говорил: «Всё хорошо! Но...», и дальше предлагал, как улучшить. Актёры — люди ранимые, и его мягкость не ломала нас как личностей. Правда, мне кажется, что таким способом растить актёра дольше. А он был готов ждать. Шёл «от актёра», от его индивидуальности. Не воспитывал нужные ему «боевые единицы», а развивал то, что было внутри тебя самого. Ты ещё не знал, что оно есть в тебе, а он уже это воспитывал. Репертуар строил вокруг актёров. Подбирал пьесы по диапазону обаяния. Он говорил, что 80% успеха спектакля — верное распределение ролей. Он построил театр не режиссёрский, а актёрский — это довольно смело и нестандартно. У него ещё было много творческих планов, даже когда он уже тяжело болел. Рассказывал о давнем замысле «Укрощения строптивой», который шекспировед А. Бартошевич назвал лучшим из ему известных. Но этому не суждено было исполниться.
Пал Палыч был гениальным режиссёром, новатором. В 48 лет он начал карьеру заново, пошёл по пути неизвестному. Надеюсь, со временем его имя зазвучит громче». Михаил Котик:
«Не запирайте вашу дверь,
Пусть будет дверь открыта».
Эти слова из песни Булата Окуджавы — про Пал Палыча. В любое время можно было прийти к нему домой и за чаем обсудить новые роли и постановки.
Я вспоминаю один случай. Мосты развели, и я остался на Васильевском острове. Никого знакомых не было, время — 1.30 ночи... Подошёл к дому Пал Палыча, смотрю — в его окне свет. Позвонил. Просидели до утра, обсуждали новый спектакль. Вот такой он был, наш учитель...»
Екатерина Викторова:
«Начинать заниматься театром в 31 год – это несколько поздновато. Я спросила Пал Палыча: «А берёте ли Вы старых?» В ответ Пал Палыч засмеялся и сказал, что, пока человек молод душой, он творит. А пока человек творит, он не стареет».
Ольга Цветкова:
«Помимо сценических ролей, примеряла на себя роли гардеробщика, кассира, администратора, осветителя, звукорежиссёра, помощника режиссёра, музыканта, театрального педагога и режиссёра спектакля. Такого разнообразия я не ожидала. Безмерно благодарна Пал Палычу за все эти возможности. И, все-таки, мне кажется, что я что-то упустила, не успела взять у мастера, который щедро делился со всеми своим талантом, добротой и любовью».
Вера Бабайцева:
«Спасибо большое, Пал Палыч, за веру в нас, за любовь и терпение, за огромный труд, который Вы вложили в нас. Вы живы, пока живы мы и продолжаем творить».
Источники:
1.Благово Школа на Васильевском. Ч.2. С.349
2. https://www.kino-teatr.ru/teatr/activist/353547/bio/
3. Творчество – это любовь. Лечебные вести. № 3, март 2008.
4. http://www.drim.spb.ru/o-rezhissere
5. https://vk.com/@teatr_spb-pavel-podervyanskii
6. Википедия.
Биографическая страничка составлена дочерью Павла Павловича Подервянского, Марианной Павловной Фурих, одноклассником Павла Павловича, директором музея истории школы К.Мая Никитой Владимировичем Благово, ученицей и коллегой Павла Павловича Валентиной Георгиевной Ландау и Муратом Тимуровичем Валиевым.
09.03.2021